Ревность волхвов - Страница 44

— Не знаю я никакой Марфы, — вслух проговорил я. — Да и Светы в нашей компании нет, — зачем-то соврал я. — А ты узнать эту девку-заказчицу сможешь? — обратился я к Володе.

Тот оглянулся на второго (он у них, кажется, был за главного), получил молчаливое согласие и молвил:

— Без базара.

Я предложил:

— Давайте я притащу вам завтра фотки наших девиц, а вы покажете, есть среди них та самая, кто Светой назвалась?

Гоблины переглянулись. Мне показалось, что им эта идея не очень понравилась. А может, они просчитывали, чем она грозит им лично.

Я слегка надавил на Володьку:

— Почему б тебе не сдать ее-то? Пусть за базар ответит. Мы сами с ней разберемся. Вы-то, ясно, по-любому не при делах.

Нехотя, но гоблины согласились.

— Давайте завтра здесь же, с утра? — предложил я.

— В час, — безапелляционно молвил Володя.

— Хорошо, в час.

Я хотел сказать им спасибо, но все трое развернулись и, не прощаясь, отвалили. Вежливость для них, видимо, являлась синонимом слабости. Мне почему-то вспомнилась песня: «Пожалуйста, извините, — с усмешкой они говорят».

Бритоголовые завернули за угол бара. Вокруг сновали люди: докатывались с горы на лыжах и на досках, шествовали к подъемнику с лыжами и досками на плечах. Прожекторы, освещающие склон, превращали полярную ночь в электрический день. Однако стоянка автомашин располагалась в длинной тени, отбрасываемой «летающей тарелкой». Гоблины исчезли в сумраке.

Я последовал за ними. Кстати, стоит задуматься и над другим фактом, довольно любопытным: а почему братаны решили обо всем рассказать?

Ответ пришел мне в голову сразу. Гоблины запросто могли подумать: а вдруг мы, и покойный Вадим в том числе, — серьезные люди? Правда, если судить по понтам и по одежке, мы вроде на авторитетов не тянем, но кто знает, сейчас в столицах вроде деловые и одеваются, и ведут себя беспонтово: мода, типа, такая. Или (подумали мордовороты) вдруг за нами какие-то большие люди стоят? И вот случилось убийство. Что произойдет дальше (в представлении мурманских, петрозаводских — или какие они там — братков)? Большие люди (якобы стоящие за нами) или наши друганы начнут разбираться. И вдруг выяснят, что они, мои собеседники, причастны к убийству! Им Вадима заказывали! А ведь следствие будет вести не прокуратура. Долгих разговоров не будет — завалят прямо здесь и в снег закопают… Поэтому братаны решили подстраховаться. Поспешили донести до нас, что они не при делах, и перевести стрелки на мифическую Свету.

А почему они, из всей нашей компании, решили слить информацию именно мне — тоже понятно. По всем внешним приметам, за главного у нас теперь серьезный человек Родион. Но прежде, чем беспокоить пахана, надо сперва, по понятиям, кинуть маляву через — ну, шестерку не шестерку, но через молодого. А ведь я в нашей компании и по виду, и по возрасту, увы, самый молодой. Потому они на меня и вышли.

Однако самый главный вопрос: что за Света, которая столь глупо и бездарно заказывала Вадима? Впрочем — почему глупо и бездарно? Заказ-то тем не менее выполнен. Даже, так сказать, перевыполнен. Не телесными повреждениями средней тяжести отделался Сухаров, а погиб.

Итак, допустим, мои собеседники не врут. А иначе зачем было все рассказывать мне? Следовательно, они ни при чем. Значит, при чем — другие…

Об этом я думал, следуя за гоблинами к стоянке. Они, слава богу, не оглядывались. Наблюдая за братками, я, пригнувшись, перебегал от машины к машине. Вскоре бритоголовые оказались довольно далеко от меня. И тут как раз начали грузиться в авто. С того расстояния, на котором я оказался, я даже марки рассмотреть не мог. Однако потом они включили фары, вырулили на дорожку меж машин, и я увидел тот самый джип, что сегодня проезжал по дорожке мимо нашего коттеджа. Стало ясно, кому он принадлежал и зачем они нас сегодня днем рассматривали.

Одной загадкой стало меньше.

…Но когда я возвращался домой, то, словно по закону сохранения таинственности, еще одна загадка прибавилась. Я, с бордом на плече, шагал по снежной аллее и издалека увидел, что рядом с крыльцом нашего коттеджа маячат два силуэта. Двое мужчин беседовали — причем даже издалека, не слыша слов, по одному только положению тел и по жестикуляции я совершенно точно понял, что разговор носит драматический характер. Еще через пару шагов я опознал спорящих. Одним из них оказался мой дружбан Сашка, вторым — Петр Горелов. Саня в чем-то убеждал Петю. Тот явно не соглашался, делал категорические протестующие жесты. И чем сильнее наседал мой приятель, тем решительнее отказывался Горелов. Подобный диалог был странен сам по себе: ведь Петя, как ни крути, начальник Сани. Он — творческий директор, Сашка — зам главного финансиста. А тут мой румяный друг, напротив, наседает на руководителя. И тот, похоже, оправдывается. Жаль, слов я не разбирал, и — Леська, что ли, заразила меня сыщицким азартом? — решил незаметно подобраться поближе. Я стал держаться края дороги, куда падало меньше света. Но проклятый снег! Да и я оказался совсем не следопытом — кожаным чулком. Наст предательски скрипнул, спорящие одновременно повернули головы, увидели меня — и тут же Петр нахмурился, опустил голову и как-то быстро, бочком-бочком ретировался по дороге в сторону своего домика. Мне удалось услышать лишь одну его реплику: «Чушь это собачая, и не было этого никогда!..» И ответ Сани, довольно угрожающий: «До завтра тебе время подумать!..»

Я подошел к Саньке. Тот широко раскрыл руки мне навстречу:

— О, кого мы видим!