Ревность волхвов - Страница 74

Вот новости! Кто бы это мог быть?

И тут в свете фонаря я увидел, как с водительского кресла вылезает хорошо знакомый мне человек — дипломат Кирилл Боков собственной персоной! Он тоже одет был на выход: брючки со стрелочкой, надраенные туфли, дубленочка. Боков выскочил из «Форда», обошел машину и галантно распахнул перед Лесей пассажирскую дверцу. Девушка коротким, прямо-таки царственным кивком поблагодарила его и грациозно скользнула внутрь машины. Дипломат вернулся на водительское кресло.

«Форд» с двумя пассажирами на борту резко сорвался с места и исчез в клубах белой пыли, держа курс по направлению к поселку.

Во дает Леська! Ничего себе, тихушница-скромница! Закадрила сурового дипломата!

Не скажу, что Лесина свиданка с Боковым оставила меня безучастным. Раньше мне казалось, что она для меня не более (но и не менее), чем сексуальный объект. Предмет вожделения. Но когда я увидел их вдвоем, у меня неприятно засаднило сердце — от ревности, разумеется, от ревности, от чего же еще! И я вдруг понял, что на деле мое чувство по отношению к Лесе, оказывается, богаче, сложней и многогранней, чем вульгарное влечение.

Несолоно хлебавши, расстроенный, огорченный, я поплелся в свой коттедж…

С горя выпил еще две банки пива и улегся, положив на живот компьютер, — писать эти заметки. (Санька все храпел на своей кровати.)

Валентина и Кен за стеной, в гостиной, тоже пили пиво и смотрели — в двести восемнадцатый, наверно, раз — «Семнадцать мгновений весны», серию за серией. Может, они и странные ребята; может, даже преступники — но, надо отдать им должное, в общежитии они оказались весьма удобны. Шуму издавали немного.

А когда я уже подходил к концу своего дневника и собирался спать — ближе к одиннадцати ночи, — был снова вознагражден Лесиным вниманием, на этот раз телефонным.

Ее голос показался мне ужасно довольным, но вместе с тем и деловитым:

— Иван? Я хотела бы, чтобы завтра мы всей компанией — без исключения — собрались на обед. Давай в нашем коттедже в час. Предупреди, пожалуйста, Саню и Иннокентия с Валентиной.

— А что случилось? — естественно, поинтересовался я.

— Ничего особенного, — уклонилась она от ответа, — просто надо поговорить.

У меня имелись к ней, конечно, и другие вопросы: какого черта она встречалась с Боковым? Куда они ходили, что делали? И где она находится сейчас?

Но я, разумеется, их не задал, только холодно проговорил:

— Хорошо, я приду.

— И всем нашим передай.

— Передам.

Леся не сочла нужным пускаться в объяснения, не бросилась рассказывать, где она была и с кем, и повесила трубку.

Интересно, что у нее завязывается с Боковым? Или это была просто деловая встреча? Или свидание, на котором она (как ранее мне) дала ему отлуп? Или она ему уступила? Я понимал, что никогда, наверное, этого не узнаю. Даже если попросить Лесю рассказать начистоту, вряд ли она поведает правду. Я бы, во всяком случае, на ее месте соврал.

Кстати, странная нестыковка: она назначила всем нам встречу во «вдовьем домике» завтра в час. А со своим неведомым собеседником договорилась на два. Куда она еще собралась? И успеет ли наша встреча закруглиться за час? Может, Леся ошиблась? Вряд ли… Такие, как она, деловые девушки, никогда не путают часы свиданий. Странно… Но гадать — бесполезно. Завтра я все узнаю. А может быть, и не узнаю ничего…

9 января

Все, что сегодня случилось, — ужасно. Просто ужасно. Не могу ничего писать, расскажу обо всем завтра. Если сумею.

10 января

Итак, вот что произошло вчера… Вот как она развязалась, наша многодневная драма в Лапландии… Я постараюсь здесь, в дневнике, максимально отстраниться от происшедшего и быть как можно более объективным и спокойным… Хотя, признаюсь, дается мне это ох как нелегко…

Все вчерашнее утро я пребывал в напряжении. Я чувствовал: Леська что-то готовит. Что-то важное. Что именно, я не знал. Она не сочла нужным поставить меня в известность. Теперь у нее, видимо, появился другой конфидент. Дипломатический, блин, работник Кирилл Боков.

Одна радость: в тот день я наконец выспался. Полярная ночь и чистейший воздух способствовали лени и неге. Народ в нашем домике нехотя проснулся в половине одиннадцатого, когда на улице стало через силу светать. Валентина, единственная оставшаяся с нами женщина, соорудила яичницу из десяти яиц, выдавила сока из свежих апельсинов и нажарила тосты. Мы вчетвером, с ее мужем и Саней, лениво позавтракали. На гору, похоже, никто не собирался. Все ждали намеченного на час обеда, хотя об этом никто не вымолвил ни слова.

Где-то в двенадцать мне вдруг позвонила Стелла. Совершенно обыденным голосом попросила меня сгонять в город и прикупить лимон и сметану. Они (дамочки), видите ли, готовят рыбную солянку, а для нее (солянки) они (лимон плюс сметана) совершенно необходимы, а они (овцы) забыли их купить. Я спросил, знает ли она, как будет «сметана» по-фински или хотя бы по-английски, а она засмеялась: дескать, в местном супермаркете основополагающие продукты питания заботливо снабжены рукописными табличками на русском. Типа, смотрите, дебилы: это, мол, хлеб, это — молоко, а это — сметана.

Может показаться, что я не знаю, о чем писать, поэтому специально тяну время и погрязаю в несущественных подробностях, — однако это не так. Про сметану важно, потому что если б я ее не покупал, то не оставил бы свою «Хонду» у «вдовьего домика» и потом не смог бы… Впрочем, я забегаю вперед…

Итак, я съездил в город за продуктами. Купил лимонов и сметаны. И еще пива. Сложил покупки в багажник и заглянул в тот самый бар, откуда я некогда завидел Петю с Саней и начал слежку за ними, — как давно, кажется, это было!